Роман Панов: инвестиции в геологоразведку углеводородов в 2018 году увеличатся на 5%

Росгеология на полях Петербургского международного экономического форума подписала ряд ключевых соглашений, в частности, на сейсморазведочные работы с Ираном. В дальнейшем компания планирует расширять географию работы, концентрируясь на странах Ближнего Востока и Африки. Холдинг получил порядка 34 млрд руб. выручки по итогам года, держит комфортный уровень долговой нагрузки и намерен сконцентрироваться на замене парка бурового оборудования. О ближайших долгосрочных планах холдинга, а также текущей конъюнктуре рынка рассказал в интервью ТАСС генеральный директор Росгеологии Роман Панов.

— Есть ли промежуточные результаты по объемам бурения с начала года, производству по твердым полезным ископаемым?

— По итогам квартала говорить о приросте невозможно, поскольку прирост у нас подсчитывается на этапе завершения. Если мы говорим о цифрах 2021 года, то совокупно по всем контрактам, не только бурения, но и сейсмики, морской и сухопутной, это 7,2 млрд тонн условного топлива, которые были поставлены на баланс государства.

Если мы про бурение, то в работе у нас сейчас шесть параметрических скважин, которые реализуются холдингом. Мы по всем объектам идем в плановом режиме.

Основная задача, которая стоит перед нами, помимо геологической, с точки зрения технологического решения это, безусловно, замена парка бурового оборудования. Мы ее реализуем. Буквально в начале марта начали бурение на Баженовской скважине новым буровым станком, тяжелым, 450 тонн грузоподъемностью.

— Это для “Газпромнефти”?

— Это бурение для Роснедр по госконтракту. Мы подписали с “Уралмашем” большой контракт на поставку буровых станков. Первые два станка уже получили, один ввели в эксплуатацию, один планируем ввести до конца года. И полагаем, что еще два станка до конца года мы приобретем. Вообще, программа рассчитана на восемь специализированных тяжелых станков.

— На сколько лет?

— На пять лет, под параметрическое бурение. Возможно, темпы ввода бурового оборудования будут несколько быстрее. Все будет зависеть от того, какую политику относительно воспроизводства минерально-сырьевой базы в части углеводородного сырья выберет государство в лице Минприроды, Роснедр и так далее.

— Какой объем инвестиций под этот проект?

— Если мы говорим про наши инвестиции с точки зрения бурового оборудования, инвестпрограмма холдинга на этот год сверстана, составляет где-то 4,5 млрд рублей, то есть где-то 25% в этом объеме, даже чуть больше, наверное, 50% — это как раз буровое оборудование.

— А сколько она составила в прошлом году?

— Сопоставимо с этим. Мы себя защитили в рамках трехлетнего бюджета. Программа инвестиций где-то на этом уровне в течение трех лет, мы ее выдерживаем.

— В начале года вы говорили, что ожидаете выручку по международным стандартам финансовой отчетности на уровне 37 млрд рублей. Подтвердились эти показатели?

— Эти показатели подтвердились, за исключением тех объемов выручки, которые мы планировали в отношении предприятий, которые в соответствии с 81-м указом президента должны были перейти на баланс холдинга до конца 2021 года. 

Но не все мероприятия по их акционированию были завершены, и мы их в период консолидации именно по стандартам МСФО не включаем, поскольку они находятся в периметре холдинга с точки зрения управления, но акции находятся не на балансе. Поэтому мы не можем эту выручку учитывать в общий холдинг. В итоге получилось около 34 млрд рублей по итогам 2021 года. А чистая прибыль показала рост 4,5% по результатам года, поэтому, в принципе, очень довольны показателями. Они выше плановых.

И показатель по EBITDA хороший, он свыше 15%. То есть для отрасли в современных условиях, если сравнивать с аналогичными компаниями, то это одни из лучших отраслевых показателей.

— По итогам первого квартала уже считали, есть предварительные цифры?

— Первый квартал мы выдерживаем в рамках плановых показателей. Традиционно он всегда отличается — с худшими показателями относительно других, поскольку на начало года происходит значительный объем вложений и практически нет актов, притока денег. Поэтому, в принципе, по первому кварталу рентабельность достаточно низкая, она на уровне нуля, так как мы много вкладываем в начало работ, в начало года, а cash-flow (свободный денежный поток — прим. ТАСС) от заказчиков приходит несколько позже. Я сейчас показатели квартальные четко не озвучу, но они в рамках планового значения, в рамках бюджета, который был.

— Какое у вас сейчас соотношение чистого долга к показателю EBITDA?

— У нас очень комфортное соотношение чистого долга к EBITDA. Оно составляет порядка единицы, и для холдинга, в принципе, мы выдерживаем консервативную стратегию в этом плане, потому что довольно специфический вид деятельности и большая степень зависимости от политики компаний-заказчиков, а она может меняться в зависимости от конъюнктуры на рынке. И первое, что резать начинают, как правило, это как раз геологоразведка. Поэтому мы в этом отношении агрессивно не наращиваем долг, а держим его на консервативном уровне для того, чтобы можно было эффективно управлять долговыми обязательствами.

— Планируете привлекать в текущем году какие-то кредиты и займы?

— У нас очень комфортный кредитный портфель, он достаточно большой. У нас подписано открытых кредитных лимитов на 45 млрд рублей, а общий портфель на 100 млрд рублей.

То есть это кредиты, открытые во всех крупнейших российских и зарубежных банках, поэтому у нас нет на сегодняшний момент проблем с привлечением.

Мы сформировали за последние три года очень хорошую историю развития холдинга, высокие темпы прироста объемов выручки при хороших показателях чистой прибыли, величины роста чистых активов, капитализации. И банки очень хорошо в нас верят. Поэтому готовы финансировать наши проекты, и проекты, связанные с обновлением парка оборудования. Плюс мы видим потенциал роста рынка. Отложенный спрос, который сформировался в период 2021–2021 годов, он существует. Это и сейсмика, и бурение. Но в первую очередь мы видим, что объемы сейсморазведочных работ в формате 3D будут наращиваться с 2021 года, и видим увеличение темпов бурения где-то в 2020–2021 годы, по крайней мере, то, что касается Российской Федерации.

— На сколько примерно?

— Я предполагаю, что объемы сейсмики могут увеличиться до 20% относительно периода 2021 года, а бурение может еще большими объемами нарастать, то есть порядка 25% объема работ, которые относительно текущего периода могут увеличиваться.

— Еще один нюанс. У вас была с проверкой Счетная палата, и по их результатам в 2021 году Росгеология не выполнила обязательства по ряду госконтрактов. С чем это было связано? Устранены ли эти нарушения и насколько они критичны?

— Это вопрос о недовыборке лимитов, которые были Роснедрами установлены. Связано это с поздними сроками заключения самих контрактов, то есть фактически мы были вынуждены проводить работы не традиционно в три сезона, как это раньше делалось, а фактически реализовывали контракт в более короткие сроки. Это была ожидаемая ситуация, которая нами прогнозировалась, и прогнозировалась, в том числе с точки зрения потенциальных заказчиков. Но это остатки, которые были завершены в первом полугодии 2021 года, поэтому все эти объемы работ выполнены и сданы заказчику. Здесь никаких проблем не видно.

— Вы недавно завершили консолидацию дочерних обществ на Дальнем Востоке. Сам процесс консолидации всех дочерних предприятий, которые должны перейти на баланс, когда завершится полностью?

— Мы завершили консолидацию активов, которые базово вошли в состав холдинга по тем указам президента, которые были ранее подписаны. То есть это активы по твердым полезным ископаемым, по сейсморазведочным работам, часть зарубежных активов. И эта работа полностью на сегодняшний момент завершена. У нас в процессе завершения находится переход предприятий, в частности, ранее подведомственных Роснедрам. Они акционированы, и акции сейчас передаются на баланс холдинга. Центральный банк эмиссию в этом году уже выпустил.

И сейчас еще подписано два указа. Подписан указ по компании ЦНИИГеолнеруд, это бывший ФГУП, который занимается нерудными материалами. Принято решение о докапитализации холдинга и готовится решение о передаче нам на баланс 75% акций “ЯкутскГеологии”.

— Когда он примерно ожидается?

— До конца года должно соответствующее решение президента состояться.

— И сколько тогда останется неконсолидированных активов?

— Фактически холдинг объединит все государственные активы, касающиеся проведения геологоразведочных работ как регионального, так и поисково-оценочного этапа. И мы рассчитываем, что полный объем работы, связанный как с консолидацией, так и с формированием окончательного направления работ, до 2020 года должен быть завершен. Это было предусмотрено, в том числе стратегией развития холдинга, принятой в 2021 году.

Несмотря на то, что с реализацией стратегии достаточно все сложно, мы ее удерживаем и остаемся на тех показателях, которые там были предусмотрены.

— Когда структура Росгеологии “РГ-Экология” приступит к началу работ по переработке отходов Байкальского целлюлозно-бумажного комбината (БЦБК)? 

— Ключевая задача сейчас — доработка проектных решений.

При этом заказчик в лице Иркутской области видит, что те инженерные изыскания, которые были сделаны, и ряд инфраструктурных решений, которые были предусмотрены, на сегодня просто неактуальны. Например, нет тех очистных сооружений, которые были в проект заложены, они просто физически демонтированы. Это подразумевает под собой определенные изменения в проектные решения. Вот эти задачи мы сейчас как раз реализуем по задаче заказчика в лице Иркутской области. Но это не должно нас отодвинуть с точки зрения реализации самого проекта, поскольку все необходимые производственные мощности есть. И проектные решения как таковые, они, в принципе, уже проработаны.

— Там еще был вопрос с постановкой объектов на баланс.

— Да, были вопросы с не до конца оформленной проектной и разрешительной документацией, но на сегодня нами совместно с Росприроднадзором был проведен большой объем работы. Мы получили соответствующие паспорта отходов, получили лицензию на работу с этими отходами, потому что такого прецедента в России в принципе не было. С такой категорией отходов никто не работает.

И с точки зрения разрешительной документации, оформления, передачи нам в эксплуатацию этих объектов, сейчас этот пласт работы завершен. Она по факту ведется на площадке, мы уже находимся непосредственно на месте и ведем плановые работы, которые предусмотрены контрактом.

— На полях ПМЭФ вы заключили два соглашения с Ираном, а ранее было подписано соглашение на сейсмику еще шести участков в этой стране. Чтобы никого не запутать, речь идет о разных проектах?

— Да, это разные структуры и разные заказчики. То, что мы подписали на ПМЭФ, — это Государственная геологическая служба Ирана, подразделение Министерства горной промышленности, в структуре которого находится Государственная геологическая служба.

Здесь у нас работы подразумевают широкий перечень по различным направлениям. Это и региональные акты, это и поисково-оценочные работы, связанные как с твердыми полезными ископаемыми, так и с углеводородным сырьем.

Документ носит рамочный характер. Мы с коллегами верифицировали все объемы работ и разбили их по годам. Определились с объемами финансирования.

— Их можно озвучить?

— Поскольку есть определенные условия конфиденциальности, пока их озвучить нельзя. С их стороны они очень аккуратно подходят к этому вопросу. Поэтому мы выдерживаем те договоренности, которые в соглашении подписаны. Но для нас это очень важный шаг с точки зрения повышения степени нашего присутствия в стране. Это один из наиболее перспективных рынков, поэтому мы считаем, что это очень правильное направление развития в зарубежной деятельности холдинга.

— Рынок перспективный, но недавно Штаты приняли ряд решений в отношении Ирана. Никак, думаете, не отразится этот факт на сотрудничестве с этой страной?

— Мы работаем в первую очередь по геологии, это не добыча, не торговля нефтепродуктами и нефтью.

Поэтому будем смотреть, каковы уже будут окончательные юридические санкции, ограничения, как они могут повлиять на нашу деятельность.

А пока в рамках подписанного договора мы таких рисков не видим. Потому что то, что мы подписывали, о чем мы говорили раньше — это договоренности с Национальной нефтяной компанией Ирана, там предусмотрены работы по выполнению сейсморазведочных проектов на суше, потенциально это проекты бурения. Будем оценивать, как эти новые санкции могут повлиять на достигнутые соглашения.

Наша компания присутствует в Иране, потенциально проявляет высокий интерес. Уровень отношений с этой страной носит стратегический характер. И мы, как государственная компания, реализуем ту политику, которая находится в фокусе руководства страны.

— А по соглашению на геологическое исследование шести участков, подписанному ранее, пройдена вся техническая подготовительная часть работы, однако тендеры еще не объявлены?

— Ждем.

— Когда вы их ожидаете?

— Поскольку позиция в отношении Ирана меняется на международном уровне, в том числе вопрос ввода санкций со стороны США и их применения, то коллеги откладывают принятие решений — когда, в каком объеме, какие условия финансирования будут и так далее.

Как только мы увидим окончательно их требования, и с точки зрения технической, с точки зрения финансовой части, мы будем оценивать возможность их выполнения.

— Еще, если я не ошибаюсь, вы рассматривали возможность размещения заказов на 2D- и 3D-суда на строящейся на Дальнем Востоке верфи “Звезда”? 

— Мы обсуждали эти возможности с коллегами, дали все наши технические потребности. Они их сейчас прорабатывают.

— То есть пока договоренностей нет?

— Конкретных договоренностей нет. Очень многое будет зависеть в том числе от того, какой сформируется рынок как 3D сейсморазведки, так и 2D сейсморазведки, от устойчивой конъюнктуры на нефтяном рынке. Когда цена за баррель нефти сегодня составляет порядка $80, компании чувствуют себя довольно свободно. Если этот тренд устойчивый, а мы предполагаем, что он таковым будет, то, соответственно, для геологоразведки появляется дополнительный спрос на те услуги, которые мы им дали.

— Вы еще получили недавно контракт “Газпрома” на сейсморазведку в Карском море.

— Традиционно “Газпром” — один из наших крупнейших заказчиков.

— Вы еще не приступили к работам?

— Мы не приступили, выполнение работ планируется с середины июля до конца августа.

— Анонсировалось, что в скором времени может быть расширено количество проектов по соглашению с нефтегазовой корпорацией Petro SA (“Петро Эс-эй”) в ЮАР.

— Мы обсуждаем этот вопрос. Возможно, это соглашение будет к июлю, по возможной встрече лидеров — будет завершено. Petro SA — местная южноафриканская государственная нефтегазодобывающая компания. В рамках существующего соглашения мы ведем сейчас проработку возможности расширения этого соглашения и включения еще двух дополнительных участков за периметром наших работ.

— Можно ли конкретно сейчас назвать?

— Поскольку переговоры не завершились, то…

— Когда ожидать каких-то решений?

— Думаю, до конца июля мы этот вопрос должны завершить. По крайней мере, с коллегами мы наметили для себя такой срок таким образом, чтобы подойти к началу сезона. Это декабрь. Уже с проведением детальной 3D сейсморазведки на этих участках в том числе.

— А в целом по международным контрактам — с кем вы сейчас ведете переговоры, помимо ранее озвученных?

— География работ у нас традиционная. Я уже много раз об этом говорил. Отечественная школа геологии достаточно сильна.

Нас понимают, знают и очень хорошо воспринимают в странах Ближнего Востока, Африке, странах Юго-Восточной Азии.

Но фокус в любом случае сейчас делается на Ближний Восток и Африку. Это наиболее потенциальные точки роста, где есть высокий спрос на наши услуги.

Мы на днях подписали соглашение с Мадагаскаром, у нас очень хорошо идет работа в Судане, где мы тоже планируем уйти уже на заключение соглашений по определенным лицензионным участкам. Также Южная Африка, в целом Африканский континент представляет высокий интерес.

— Есть мнение, что из-за санкций Росгеология получила больше контрактов в том числе, так как нефтяные компании не могут напрямую работать с иностранными партнерами. Так ли это?

— Если это вопрос, связанный с ограничениями для проведения тех или иных работ, то это целевая политика правительства, связанная с проведением программы импортозамещения, возможности повышения степени локализации и услуг, и оборудования. Поэтому у нас контрактная база достаточно растет хорошими темпами, как по компаниям-недропользователям, так и по государству.

Здесь я бы не увязывал это впрямую с санкциями. Я бы это связывал с реализацией целенаправленной политики государства по повышению доли национальных компаний, отечественных компаний, в том числе в таких сегментах как наш, в котором мы работаем.

— У вас сейчас какая доля на рынке?

— Евроазиатская ассоциация геофизиков оценивает нашу долю на геофизическом рынке как 22,5%. А если в целом брать долю холдинга на рынке, то он где-то около 15% по всем видам геологоразведочных работ. Мы считаем, это очень хороший показатель, который позволяет дальше устойчиво развиваться.

— В вашем пакете сейчас какое соотношение на текущий момент госконтрактов и частных контрактов?

— Порядка 40% объем государственных контрактов и 60% — это коммерческие контракты.

— Изменится ли это соотношение к концу года?

— Я думаю, что эта пропорция будет сохраняться, поскольку коммерческие контракты в объеме увеличиваются, и объемы госфинансирования, в том числе в этом году, немножко подросли относительно прошлого. Объем контрактной базы — это отложенный спрос, который возник в предыдущие периоды, он еще реализуется.

— В связи с тем, что нефть сейчас более стабильна, можно ли ожидать роста частных инвестиций в геологоразведку?

— Безусловно.

— И на каком уровне?

— Мы предполагаем, что в среднем темп увеличения объемов российского рынка по всем видам геологоразведочных работ, не только по углеводородному сырью, он составит где-то 2–2,5% в год, включая твердые полезные ископаемые. Но при этом углеводороды, считаем, будут расти несколько более быстрыми темпами, до 5% в год относительно предыдущих периодов.

Беседовала Ирина Мандрыкина