“Безбашенные” перспективы телекоммуникационных компаний | ComNews

J’son & partners consulting: инвестиционный потенциал российского ит-рынка

В чем особенность российского IT рынка, например, по сравнению с близким ему телеком-рынком? IT рынок – это информационно закрытый рынок в отличие от телеком-рынка, про который много что известно и понятно. При этом компании очень сильно отличаются друг о друга и, более того, различная выручка от различных направлений внутри одной компании или группы компаний тоже очень сильно отличается.

Мультипликатор этой выручки может отличаться в 10 и более раз, поэтому просто анализируя компанию стандартным методом по объему выручки, EBITDA, темпам роста и так далее можно очень сильно ошибиться[2].

В этой ситуации анализ лишь на таких формальных статистических данных плохо работает, поэтому мы использовали все свои знания, которые накопили за 20 лет исследований этого рынка, с одной стороны, с другой стороны мы полагались не только на себя и привлекли примеры IT компаний (мы не пытались провести такое статистическое исследование), но мы привлекли 13 компаний, провели глубинные интервью с ними, чтобы понять, как наша точка зрения на рынок соответствует точке зрения тех игроков, которые на этом рынке и играют, и его формируют.

Если мы посмотрим на IT рынок, то первая особенность, которая его отличает от телеком, например, рынка – это то, что про телеком-рынок никто не спорит о его объемах. Те объемы, которые называют официальные данные статистики – это Минэкономразвития и подотчётный ему Росстат – это примерно 1,6 трлн рублей, ни у кого не вызывают никаких вопросов. Никто не спорит и не говорит о том, что, например, не 1,6 трлн., а 3,2 млрд. Для IT рынка это не так.

Есть официальные данные, которые публикует Минэкономразвития ежегодно, и мы их свели на один график. Впервые, кстати, не знаю почему, государство этого не делает… И вот эти цифры, суммарно около 700 млрд. рублей. Если посмотреть альтернативные отчёты, которые описывают IT рынок, мы увидим, что есть оценки в два раза больше этого рынка, например, 1,3 трлн., 1,4 трлн.

Причина может быть в том, что, в отличие от телеком-рынка, IT рынок не требует лицензирования. Это нелицензионная деятельность, поэтому само понятие «IT рынок» очень расплывчато. Кто-то включает какие-то сегменты, кто-то не включает. Для нас было очень важно ориентироваться именно на официальные цифры Минэкономразвития, потому что а) нам было важно посмотреть, какую долю в экономике, ВВП России составляют отдельные сегменты, чтобы понять тот потенциал роста, который у них есть.

Это с одной стороны. С другой стороны эти цифры вполне адекватно описывают динамику рынка, которая очень сильно коррелирует с интересами инвесторов к игрокам этого рынка. Единственное, что мы здесь убрали – это из синей части “услуги” широкополосного доступа в Интернет, которые частично сидят … в ИТ-услугах в связи с особенностями статистики. Больше мы здесь ничего не делали.

И мы здесь видим, что можно выделить три периода развития российского IT рынка, начиная с начала нулевых годов. Первый этап – это этап бурного роста объемов, который начался ещё где-то с 99-го года и продолжался до 2008 г. Примерно с 2004-го, 2005 г. начался процесс консолидации отрасли и подготовки к выходу на IPO крупных IT компаний.

В 2007-м году эти IPO начались, например, это IPО Sitronics , листинг IBS на Франкфуртской бирже и выход на IPO ещё одной российской компании, дочки РБК. Но потом этот процесс прекратился. Наступил 2008 г., произошел резкий слом тренда, и те IPO, которые готовились, в частности, здесь присутствует Алексей Ананьин, который был одним из проводников IPО объединённой компании IBS Borlas, которое планировалось на конец 2008 г. – начало 2009 г. Это был один из тех IPO, которые не состоялись.

На самом деле, с тех пор крупных IPO именно классических IT компаний, я здесь не беру Яндекс, Банк Тинькофф, их не было.. было только два IPO. Это IPО Luxoft и EPAM…, но эти компании в крайне малой степени зависят от российского рынка.

Где-то в 2021 г. мы стали замечать признаки довольно существенной внутренней трансформации рынка, трансформации его структуры без изменения объемов. Вот эта история может быть даже более интересной инвесторам, чем, собственно, рост.

Почему? Потому что трансформация тем актуальнее, чем хуже ситуация в экономике, а количественный рост происходит только при улучшении, при соответствующем росте экономики страны, чего сейчас не наблюдается. Здесь можно говорить о том, что внутренняя качественная трансформация рынка IT вызвана общей стагнацией российской экономики и является долгосрочным устойчивым фактором.

Теперь давайте поговорим про потенциал. Его очень интересно оценивать с точки зрения сопоставления долей соответствующих сегментов IT рынка с соответствующими сегментами рынка, например, в США. Что мы здесь видим? Начинаем с хорошо знакомого инвесторам телеком-рынка.

Здесь имеет место паритет, когда доля телеком-рынка в общей структуре экономики России и соответствующая доля в США практически равны. Это говорит о чем? Во-первых, это говорит о том, что такой паритет вполне достижим при определённых условиях, и, во-вторых, что у нас с точки зрения инфраструктуры все нормально.

Если мы пойдём дальше, посмотрим на сегмент айтишного железа, мы видим здесь, что ситуация существенно хуже. Причём если мы разделим этот сегмент на пользовательское железо, персональные компьютеры, ноутбуки и так далее, то мы увидим, что здесь тоже примерный паритет.

И самая плохая ситуация, но при этом самая потенциально интересная – это доля IT услуг. Эта доля в девять раз меньше, чем таковая в США. О чем это говорит? Это говорит о том, что если бы был паритет такой же, как для телеком рынка, то объем рынка IT услуг в России был бы в девять раз больше.

Это говорит о том, что существуют какие-то очень существенные сдерживающие факторы, которые не позволяют это сделать, но при их устранении возможен просто взрывной рост. И, опять же, пример телекома показывает, что паритет вполне возможен.

Мы внимательно посмотрели на рынок именно IT услуг. Здесь, если на предшествующем слайде были оценки Минэкономразвития, то здесь мы сделали собственные оценки по совершенно другой методике, но удивительно, что объемы совпали с точностью до 10 %, что говорит о том, что, вероятно, при оценке объема рынка IT услуг мы сильно не ошибались.

Повторюсь, что методики абсолютно разные, результаты совпадают. Здесь не нужно очень внимание обращать на вот эти вот колебания динамики, это просто особенности методики, но здесь тоже виден этот тренд бурного роста, только он здесь продолжался существенно больше дольше, до 2021 г., а потом переход в стагнацию.

Поэтому интересно посмотреть на причины, почему так? Что сдерживает? И, на наш взгляд, основная причина состоит в том, что у нас кратно меньше, четырёхкратно меньше проникновение… Ещё забыл важный момент сказать, что, если мы посмотрим на структуру этого рынка, мы увидим, что в основном этот рынок образован услугами по внедрению корпоративного ПО, бизнес приложений.

Это ERP системы, это ECM, PLM системы и так далее, все виды многопользовательских корпоративных информационных систем. То есть объем рынка IT услуг – это, фактически, объем потребления многопользовательских бизнес приложений в России.

Практически можно знак равно поставить. Так вот, у нас проникновение таких систем в России в четыре раза меньше, чем таковое в США, и именно это определяет разницу объемов. А почему меньше? Дело в том, что у нас также примерно четырёх – пятикратная разница в производительности труда.

Что это означает? Это означает, что при одинаковой численности персонала объем выручки компании в России в четыре раза меньше. А это означает, поскольку IT бюджет считается от выручки, примерно 1 % составляет, что у российских компаний одного и того же размера в четыре раза меньше денег на финансирование IT.

Дело в том, что при классической модели внедрения бизнес приложений существует очень большой входной порог, связанный с необходимостью внедрения этого приложения, который для компании относительно небольшого размера является непреодолимым препятствием. Эта планка в России в четыре раза ниже, чем таковая в США. В США множество компаний проходит над этой планкой, у нас нет.

Возникает такой замкнутый круг, когда, у нас, с одной стороны, низкая производительность труда, которая в значительной степени вызвана недостатком средств и уровня автоматизации и оптимизации процессов, но при этом недоступность средств автоматизации определяет низкую производительность труда.

Нужно что-то, что сломало бы этот замкнутый круг. Здесь имеет смысл внимательно посмотреть на упомянутую предыдущими докладчиками

• новую парадигму предоставления, развёртывания программных приложений, которые условно называются облачными, и
• на то, что сейчас принято называть цифровизацией.

Давайте посмотрим, какие препятствия внедрению существуют при классической модели использования IT. Первым препятствием является необходимость купить лицензию, то есть мы должны, ещё не зная результата внедрения, существенные деньги затратить на покупку лицензии.

Облачная модель это препятствие устраняет, она предоставляет возможность платить по фактическому объему потребления и путём постоянных платежей, что эту часть барьера существенно снижает. Дальше. Ещё более существенные затраты – это затраты на внедрение.

Во-первых, по статистике они примерно в два раза больше, чем затраты на лицензии, то есть это ещё более существенный барьер, при этом заявленные сроки внедрения составляют, примерно, сейчас, по данным глобальной статистики, 21 месяц. Это очень долго, и ещё примерно в половине внедрений эти сроки существенно возрастают относительно запланированных.

Почему? Потому что облачная модель – это новая парадигма развёртывания, которая не предполагает столь тяжелого и сложного внедрения. Потому что, с одной стороны, используется другая философия развёртывания системы, то есть это подход с преднастроенного шаблона в микросервисные архитектуры.

Это устраняет человеческий фактор, который есть на этапе внедрения. Потому что на практически одинаковых предприятиях, на которых мы выбрали одинаковый программный продукт и его внедряли, в результате получились разные внедрения. Третий момент и препятствие состоит в том, что даже после успешного внедрения роль информационных систем состоит в информационной поддержке принятия решения, а не, собственно, в автоматизации самих процессов, то есть человек из этих процессов не устраняется.

Вот здесь уже начинается то, что называется цифровизацией, когда у цифрового предприятия средство автоматизации – это уже не средство информационной поддержки, а то, что исполняет сам процесс. Мы убираем человеческий фактор из этого процесса, во-первых, и, во вторых, мы получаем данные, которые имеют точку правды, потому что данные в эту систему поступают не от человека, а непосредственно от тех устройств, которые в этой системе находятся.

Здесь мы получаем результат, который а) существенно снимает барьеры доступа к средствам автоматизации, при этом существенно повышает и улучшает экономику таких средств, экономический эффект такого внедрения, и при этом ещё снимает риски, то есть здесь можно говорить о том, что доля приложений, которые используются в облачном формате является маркером уровня цифровизации, и она существенно улучшает доступность сложных средств автоматизации для небольшой компании.

Когда мы говорим о проникновении, имеет смысл говорить в терминах классических …. Что это? Это означает, что сейчас есть существующий барьер доступа, который находится примерно на границе средней и крупной компаний, и можно посмотреть, что будет, если этот барьер сдвинется, например, до уровня малых и микропредприятий.

Зелёным закрашен тот рынок в денежном выражении, который существует сейчас. Белым – это рынок, который может возникнуть при сдвигании этого существенного барьера в сторону микропредприятий, это существующий объем примерно в два раза больше, и ещё потенциально огромный рынок состоит в том, если эти приложения смогут дойти до индивидуальных предпринимателей и даже домохозяйств, потому что домохозяйства тоже можно рассматривать как предприятие.

У него есть ресурсы, закупки, финансы, проекты и так далее. Здесь мы видим, что чем дальше сдвинут барьер доступа в сторону небольших компаний, тем больший объем такой рынок имеет. Например, если мы посмотрим на рынок США, то мы видим, что более 50 % от общего объема потребления облачных сервисов в США приходится на малый бизнес.

Ещё один существенный фактор, который также надо учитывать при оценке компании. Дело в том, что …

Когда рынок находится в начальной стадии трансформации, внутри этого рынка существуют рынки – доноры и рынки – реципиенты. Собственно, уменьшение рынков – доноров компенсируется ростом рынков – реципиентов, поэтому мы не видим общего увеличения объема рынка.

Но при этом, что мы видим? Мы видим, что переход от классической модели внедрения к облачной существенно увеличивает долю добавленной стоимости, которая создается российскими компаниями. Это именно тот фактор, который очень сильно влияют на мультипликатор выручки. Например.

Если классическая модель развёртывания, предполагающая наличие железа на стороне потребителя системы составляет сейчас, примерно, 420 млрд. рублей, там доля добавленной стоимости, которая создается российскими компаниями крайне невелика. Она составляет менее 15 %.

Если мы посмотрим на ту же инфраструктуру, но в формате облачного сервиса IaaS, мы увидим, что доля, несмотря на то, что этот рынок составляет пока всего лишь около 8 млрд рублей, доля добавленной стоимости, создаваемая российскими IT компаниями, здесь кардинально выше. И та же самая ситуация со всеми другими рынками.

Отдельно отмечу большой рынок, 208 млрд рублей – это рынок, который ориентирован уже не на российский рынок, а на экспорт, то есть это часть уже глобального рынка. Это тоже очень перспективный сегмент, но он здесь показан условно, потому что это не часть российского рынка.

Давайте посмотрим на то, как может вырасти российский рынок бизнес-приложений с точки зрения проникновения. Сейчас мы видим, что существующее проникновения таких многопользовательских сложных бизнес-приложений без учёта бухгалтерских систем составляет в России всего около 21 %.

Это данные, полученные путём косвенных оценок на основе данных компании Parallels, но мы их перепроверили по данным наших коллег. Они в 2021-м году провели очень большой опрос российских корпоративных пользователей IT систем, например, у какой доли из них установлены такие сложные системы и кто планирует их устанавливать.

Так вот, у них получились схожие данные, там даже менее 21 % получилось проникновение. Очень важный момент состоит в том, что те, у кого нет этих систем, ответили отрицательно на вопрос о том, планируют ли они внедрять такие системы. Это говорит о том, что модель внедрения onpremises таких систем себя исчерпала, то есть этот потенциально огромный рынок можно взять только с облачной модели, потому что любая другая вызывает все эти проблемы, которые я описал, они делают IT системы недоступными большей части российских предприятий.

Если эти барьеры преодолеть, то какое потенциально достижимое у рынка проникновение? Если бы у нас был уровень проникновения таких систем как в США в 2021-м году, то общий уровень проникновения был бы не 21 %, а почти в четыре раза выше, 76 %. Это первый потенциал роста, но не единственный.

Второй потенциал роста состоит в том, что сейчас соотношение облачных размещений и систем onpremises составляет примерно один к 10 в пользу onpremises внедрений. Уменьшение доли внедрения onpremises и соответствующий рост облачного размещения также способствует росту рынка.

Дополнительным фактором является, конечно же, программа «Цифровая экономика». Здесь мы отдельно отметим новую стратегию, которая ориентирована на поддержку этой программы, а также меры по стимулированию импортозамещения, меры поддержки российских разработчиков.

Мы сделали прогноз основных рынков, основных видов облачных сервисов в России как с точки зрения проникновения, так и с точки зрения роста объемов этих рынков в денежном эквиваленте. Здесь представлены два сценария. Первый сценарий консервативный. Это значит, что рынок будет развиваться так, как он развивается в основном за счёт собственных средств компаний, как это происходит сейчас.

И более агрессивный сценарий, который предполагает, что будет привлекаться внешнее финансирование. При этом, если мы посмотрим на строчку проникновения, агрессивный сценарий, мы увидим, что он никакой не агрессивный, и в 2021-м – 2023-м году он предполагает, что уровень проникновения SaaS без учёта сервисов обязательной отчётности будет составлять меньше 20 %, а уровень проникновения IaaS – чуть более 15 %.

Файл:Исследование J’son & Partners Consulting Инвестиционный потенциал российского ИТ-рынка 2021 10.jpg

Вот так выглядит результат консервативного прогноза. Мы прогнозируем, что сегменты, ориентированные на onpremises будут сокращаться, но плавно, то есть никакого аврального падения не будет, и при этом будут расти сегменты, которые связаны с облачными моделями.

Это IT оборудование как облачный сервис, IaaS, это ПО как облачный сервис, при этом поставки лицензий и оборудования для onpremises внедрений и традиционные IT услуги, которые ориентированы на внедрение onpremises будут плавно сокращаться. Почему это консервативный сценарий?

Отдельно мы выделяли вот эту базовую составляющую для оценки весомой привлекательности IT компаний, это динамика добавленной стоимости, которая задается российскими IT компаниями. Здесь мы прогнозируем небольшое снижение добавленной стоимости, которое возникает за счёт перепродаж программного и аппаратного обеспечения, и при этом имеет место стабильный рост добавленной стоимости, который возникает за счёт IT услуг и разработки ПО.

Так, действительно, малый размер российского рынка IT услуг и, собственно, корпоративных информационных систем является серьезным ограничителем в ситуации фактического отсутствия российских IT компаний на рынках внешнего финансирования. Это, кстати, очень сильно отличает российский рынок именно от рынка США, где очень сложно найти крупную успешную IT компанию, которая ни разу бы не привлекала внешнее финансирование.

Это означает, что практически единственным источником для развития новых продуктов и услуг для российских IT компаний сейчас являются собственные средства. Это очень сильно сдерживает динамику развития даже внутреннего российского IT рынка, с одной стороны.

С другой стороны, очень существенно препятствует выходу российских компаний на глобальный рынок. Почему? Потому что старые рынки большого объема, там очень высокая конкуренция, они низкомаржинальны, соответственно, они обладают очень ограниченным источником собственных средств на развитие, а новые, хоть и гораздо более маржинальные, но они очень малы по объему, потому что трансформация у нас началась с существенным запозданием относительно мира.

На наш взгляд, в настоящее время складывается весьма благоприятная ситуация для вхождения капитала перспективных IT компаний.

То есть, с одной стороны, он необходим, действительно, с другой стороны, от него можно получить максимальную отдачу.

Да, действительно, отдельные компании сейчас уже готовы к выходу на IPO, но наибольшая часть будет к этому готова только через три – пять лет.

Потому что, ещё раз подчеркну, перспективные рынки пока очень малы, а старые рынки не создают выручку, которая интересна обеим сторонам. Очевидно, что нужен в этот период от трёх до пяти лет тесный контакт между потенциальными инвесторами и собственно IT компаниями, чтобы была выработана прозрачная стратегия развития IT компаний, которая будет понятна инвесторам.

Организационно-экономический механизм управления инвестиционной деятельностью в сфере телекоммуникаций

Поручение об изменении нормативной базы венчурного инвестирования в ит-индустрии

До 1 июня 2020 года в нормативно-правовые акты РФ должны быть внесены изменения, устанавливающие допустимый уровень финансовых рисков тех институтов развития, которые осуществляют венчурное финансирование с использованием бюджетных средств высокорискованных технологических проектов, следует из поручения президента РФ Владимира Путина, данного правительству РФ 24 января 2020 года.

Ответственным за исполнение данного поручения назначен Михаил Мишустин. По состоянию на 3 февраля 2020 года изменения нормативно-правовых актов, предусматриваемые поручением, еще не разработаны. Их формированием занимается специально созданная АСИ рабочая группа.

Появлению поручения предшествовало указание в сентябре 2021 года ставшим в январе 2020 года вице-премьером РФ Андреем Белоусовым президенту РФ Владимиру Путину основной проблемы венчурного рынка на встрече главы государства с лидерами техпроектов и компаний национальной технологической инициативы.

Тогда же участники встречи – представители компаний национальной технологической инициативы – сформулировали ряд базовых предложений, которые могли бы изменить ситуацию и ввести риск в правовое поле. Президент поручил оформить все идеи.

После данной встречи и выхода поручения главы государства, как проинформировали TAdviser в АСИ, агентство проводило сбор идей и предложений от разных заинтересованных сторон по соответствующим нормативным изменениям. 27 января 2020 года генеральный директор агентства стратегических инициатив Светлана Чупшева на встрече с Владимиром Путиным сообщила о промежуточных результатах этой работы.

В направлении нормативных изменений, связанных с венчурным финансированием высокорискованных технологических проектов, как отмечала Чупшева на встрече, АСИ уже сделало первые наработки.

Специально созданная АСИ межведомственная рабочая группа, в состав которой входят представители правительства РФ, Счетной палаты, институтов развития, а также госкорпораций, как проинформировали TAdviser в АСИ, занимается доработкой и упаковкой собранных агентством предложений. Данная группа находится в активной стадии работы, первые результаты ее деятельности будут готовы к 1 марта 2020 года.

Пока что о конкретных изменениях в нормативно-правовую базу говорить еще рано – сформулированы лишь базовые подходы, утверждают в АСИ. Вместе с тем, некоторые идеи участников рабочей группы агентство уже представило у себя на сайте. Правда, как отмечают в АСИ, делать вывод об их включении в консолидированные предложения индустрии пока преждевременно.

На официальном сайте АСИ приведены идеи нормативных изменений таких компаний, как «Роснано», Skolkovo Ventures, университета ИТМО, а также спецпредставителя президента Дмитрия Пескова.

По словам управляющего директора «Роснано» по правовым вопросам Валерии Ковалевой, принципиально важно ввести категорию «права на риск» в правовое поле. В этом смысле, по ее мнению, одной из ключевых инициатив является изменение подхода контролирующих органов к оценке успешности инвестиций.

У предприятий, которые инвестировали государственные деньги в прошлом, по ее словам, должна появиться возможность пройти «венчурную амнистию» по их портфелю и сделкам.

В Skolkovo Ventures предлагают использовать портфельный подход к оценке фондов в совершенных сделках, сообщает гендиректор инвестплатформы Владимир Сакович. По его словам, также нужно разграничивать ответственность сторон сделок «исходя из имеющихся у них прав и полномочий влияния на принимаемые решения в проектах».

Для обеспечения технологического рывка и здоровой индустрии венчурных инвестиций, по его мнению, частные управляющие команды должны исчисляться многими десятками. Наиболее эффективный инструмент стимулирования венчурной отрасли, как отмечает Гопка – формирование государственных фондов с различными мандатами и передача корпоративных венчурных фондов в руки независимых управляющих компаний.

TAdviser также узнал позицию госкорпорации «Ростех» относительно улучшения ситуации на венчурном рынке.

Минимизация рисков потерь и убытков в области венчурного инвестирования в корпорации достигается за счет подбора проектов с понятными производственными и коммерческими перспективами либо проектов, позволяющих получить быстрый доступ к новым технологиям, на самостоятельную разработку которых у компании могли бы уйти значительные средства.